Челябинское областное отделение
Пандемия коронавируса пришла в компании мощного финансового кризиса: он опрокидывает бизнес, рушит привычные уклады жизни и рискует задушить еще одну важную сферу жизни — благотворительность.
Сколько фондов выживут после пандемии, кто будет им помогать, когда у богатых станет меньше денег? Кризис из-за коронавируса оставит без работы десятки фондов.
Но люди, которым требуется помощь, никуда не денутся. Из-за пандемии благотворители потеряют деньги, но добрые дела не закончатся.
выдержки из интервью с первым заместителем председателя Российского Детского Фонда Дмитрием Лихановым, для 74.ru.
— Дмитрий Альбертович, что сейчас происходит с фондами и в каком состоянии они выйдут из кризиса? 
— За все фонды я говорить не стану — в России их больше 200 тысяч, и фонды все разные — большие и маленькие. Конечно, в ситуации, которая сейчас происходит в стране, все себя чувствуют плохо — денег стало меньше. Люди стали беднее. Больше безработных. Предвижу, что многим не на что будет содержать своих сотрудников, и они закроются. Наш Российский Детский Фонднасчитывает 68 отделений по всей стране — на себе чувствуем, как это тяжело: не ходить на работу, учиться делать дела удаленно. И, даже если есть деньги, приостанавливать некоторые программы.
— Например?
— Когда пандемия только начиналась и никто не предполагал, какие масштабы она приобретет, мы успели получить от "Норильского никеля" крупную сумму денег на программу "Звуки жизни"— реабилитацию глухих и слабослышащих детей. И вот у нас есть деньги, а сделать с ними мы ничего не можем, потому что дети, проходящие по этой программе, нуждаются в непосредственном контакте с сурдопедагогами.
Мы остановили программу "Мили доброты", по которой оплачивали транспортные расходы детям — границы закрыты, поездки внутри страны практически остановлены. Более того, у нас за границей остались дети, которых мы сейчас пытаемся вернуть в Россию.
— Насколько мне известно благотворительность не включена в список пострадавших от коронавируса отраслей.
— Не включена, но вместе с тем было письмо Медведева к премьеру, в котором тот предложил меры социальной поддержки для НКО. Это очень хорошие меры, включающие и снижение налоговой нагрузки, и мораторий на аренду, и выплата зарплаты ключевым сотрудникам. Что ж, если государство поможет, мы будем, конечно, рады.
Ведь наш фонд — из разряда системообразующих. Мы существуем больше 30 лет. У нас отделения почти во всех регионах.
Пока что единственная крупная организация, которая уже предложила помощь фондам — это Фонд Владимира Потанина, который предлагает выделить до 10 млн рублей благотворительным организациям на так называемую институциональную поддержку: чтобы они смогли выплачивать зарплаты своим сотрудникам, покупать оборудование, оплачивать аренду. Это очень правильная и своевременная помощь.
— Была ли помощь от зарубежных коллег?
— Мы с 2015 года работаем с Китайским фондом детей и подростков по программе реабилитации детей с Детским Церебральным Параличом.
Во время пандемии мы обратились сразу же к нашим коллегам, буквально через неделю нам написала логистическая компания World Jaguarс предложением прислать маски.
На следующей неделе мы ожидаем поставку, первую партию отдадим в Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В.И. Кулакова— это огромный центр, где рожают и вынашивают детей женщины со всей страны. Мы уже знаем, что вирус может плохо повлиять на плод, если заразится мама, поэтому, конечно, поможем в первую очередь им.
И вот буквально на днях мне позвонил наш посол в Пекине Андрей Иванович Денисов и сообщил, что новую партию масок для детских клиник готов передать Китайский МИД. С радостью примем их.
Интересно, насколько по-разному проявляют себя люди в этой ситуации: китайцы, которые сами пострадали, находят в себе силы теперь помогать нам.
В то же время наши "барыги" — я не могу назвать таких людей иначе — "ломят ценник". Когда решался вопрос с растаможкой масок, мы обращались в несколько московских компаний. Нам выставляли ценники в несколько тысяч долларов за растаможку груза. Извините за резкость, но на людском горе стричь купоны — это подлость высшей пробы.
К счастью, есть и другие люди: когда я звонил в "Аэрофлот", чтобы узнать, помогут ли нам привезти груз, первый заместитель главы авиакомпании Владимир Николаевич Антонов ответил, что "Аэрофлот" привезет любой необходимый груз для нашего фонда. Надеюсь, и таможня не останется в стороне.
— Самоизоляция перевела страну в удаленный режим работы. Получилось ли реализовать какие-то программы онлайн-реабилитации, те же видеоуроки задействовать?
— Понимаете, больной ребенок — это совершенно о случай особый. Во-первых, на уроке всегда должна присутствовать мама. Во-вторых, не всегда физическое состояние ребенка позволяет заниматься удаленно. Ему требуются процедуры.
Но ничего страшного, думаю, что через месяц-полтора это сумасшествие должно закончиться, тогда мы будем реализовывать свои программы, что называется, лицом к лицу. Если нет, значит, будем пытаться работать удаленно.
— Последние годы благотворительность в России стала трендом — это сильно транслируется через известных людей, лидеров мнений. Как вы думаете, после пандемии и кризиса этот тренд сохранится?
— Не уверен. Дела у мировой экономики настолько плохи, что люди будут сжиматься и думать о том, как накормить себя и семью.
Все-таки благотворительность, если речь идет о финансовой помощи, происходит от желания тратить тогда, когда у тебя не последние деньги.
— Тогда, возможно, благотворительность трансформируется во что-то иное?
— Безусловно, она будет существовать в более традиционном, евангельском, так сказать, смысле: люди будут давать деньги, потому что они сочувствуют. А если денег нет — принимать собственное участие, помогать человеческими ресурсами: сопереживать, содействовать, помогать, словом, делать всё, что требует сил, но не требует денег.
Мир проходит состояние катарсиса, все напускное, ложное будет сметено эпидемией и забудется. В результате останется что-то настоящие, что будет двигать человечество дальше уже в обновленном состоянии.
Во всяком случае, я на это очень надеюсь.